|
1 «…Плечистый, рыжеватый,
вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке был в ковбойке, жёваных белых брюках и в черных тапочках». (Иван Бездомный).
2 «…Росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой – золотые. Он был в дорогом
сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. По виду – лет сорока с
лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз чёрный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой». (Воланд).
3 «…И в начинающихся сумерках Берлиоз отчётливо разглядел, что усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые
настолько, что видны грязные белые носки». (Фагот-Коровьев).
4 «…Человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны
за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью». (Иешуа Га-Ноцри).
5 «…Маленький, но необыкновенно широкоплечий, в котелке на голове и с торчащим изо рта клыком, безобразящим и без того невиданно мерзкую физиономию. И при этом еще
огненно-рыжий».
«Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове.
Галстук был яркий. Удивительно было то, что из кармашка, где обычно мужчины носят платочек или самопишущее перо, у этого гражданина торчала обглоданная куриная кость».
(Азазелло).
6 «…Бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми». (Мастер).
7 «…Теперь, сидя на камне, этот чернобородый, с гноящимися от солнца и бессонницы глазами человек тосковал. Он то вздыхал, открывая свой истасканный в скитаниях, из голубого
превратившийся в грязно-серый таллиф, и обнажал ушибленную копьем грудь, по которой стекал грязный пот, то в невыносимой муке поднимал глаза в небо, следя за тремя стервятниками,
давно уже плававшими в вышине большими кругами в предчувствии скорого пира, то вперял безнадежный взор в жёлтую землю и видел на ней полуразрушенный собачий череп и бегающих
вокруг него ящериц».
«…Человек, лет под сорок, был чёрен, оборван, покрыт засохшей грязью, смотрел по-волчьи, исподлобья. Словом, он был очень непригляден и скорее всего походил на
городского нищего». (Левий Матвей).
8 «…Какой-то малюсенький пожилой человечек с необыкновенно печальным лицом, в чесучовом старинном костюме и твердой соломенной шляпе с зеленой лентой, подымаясь вверх по
лестнице, остановился возле Поплавского». (Андрей Фокич Соков).
9 «Сложением девица отличалась безукоризненным, и единственным дефектом в её внешности можно было считать багровый шрам на шее». (Гелла).
10 «…Она была красива и умна <…> Бездетная тридцатилетняя она была женою очень крупного специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного значения».
(Маргарита).
11 «…Сухонькая женщина с бидоном и сумкой в руках. <…> Никто не знал, да, наверное, и никогда не узнает, чем занималась в Москве эта женщина и на какие средства она
существовала. Известно о ней было лишь то, что видеть ее можно было ежедневно то с бидоном, то с сумкой, а то и с сумкой и с бидоном вместе – или в нефтелавке, или на рынке, или
под воротами дома, или на лестнице, а чаще всего в кухне квартиры N 48 <…>. Кроме того и более всего было известно, что где бы ни находилась или ни появлялась она – тотчас
же в этом месте начинался скандал, и кроме того, что она носила прозвище "Чума"». (Аннушка).
12 «…Молодой, с аккуратно подстриженной бородой человек в белом чистом кефи, ниспадавшем на плечи, в новом праздничном голубом таллифе с кисточками внизу и в новеньких
скрипящих сандалиях. Горбоносый красавец, принарядившийся для великого праздника, шёл бодро, обгоняя прохожих, спешащих домой к праздничной трапезе, смотрел, как загоралось одно
окно за другим». (Иуда из Кириафа)
|
